У нас говорят, что, мол, любит и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет...
А помню, старуха-соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.
И часто, платком затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.
"Поедет он с молоду, помниться, в город,
Глядишь - уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь, чего, мол, управился скоро?
Не скажет... Но знаю: меня ему жалко...
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек...
Дай Бог ему отдыха в Царстве Небесном, -
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень..."
В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури... Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?
Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла...
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, -
Как верно она про любовь говорила... (c)