Жестокой красавице юноша нес
Цветы и любовь в своем сердце.
Но веником стала охапка из роз
И с треском захлопнулась дверца:

«Мне глупое сердце твое ни к чему, –
Сказала она из-за двери,-
Вот матери сердце твоей я приму,
Неси! – Вот тогда и поверю».

Слова те услышал и стал сам не свой,
В отчаянье губы кусая,
Вернулся с поникшей домой головой,
Ждала его мама родная.

Едва он устало ступил на порог,
Вспорхнула веселою птицей,
Достала из печки любимый пирог
И предложила умыться.

Он прятал от матери мысли свои;
(Хоть бьется в нас кровь их живая –
Не знаем цены материнской любви,
Как данность ее принимая).

И был он на мать, как две капли, похож,
Поэтому было не сладко
Решиться всерьез наточить острый нож
И ночью подкрасться украдкой…

Любимой он сердце горячее нес,
Но жертва ухабов и кочек, –
Упал и из пыли услышал вопрос:
«А ты не ушибся, сыночек?»