Служить мне пришлось в краю далёком и суровом – на Дальнем  Востоке. Величавые сопки окружали город Бикин, что расположен в двухстах километрах от Хабаровска.
Для нас, жителей равнинной Европы, такой пейзаж был непривычным и завораживающим. От сопки до сопки ( сопка – невысокая гора, часто до самой вершины, как обычно округлой формы, покрытая лесом), казалось – подать рукой, но видимые представления в горах – обманчивы. Порой мы тратили половину  дня, чтобы добраться от одной сопки до другой, туда, где у нас располагался боевой пост.
Служить в отдельном ракетном дивизионе считалось делом почётным, может  быть чуточку привилегированным, но и ответственным. Дивизион всегда занимал первые места на строевых смотрах. И действительно, приятно было посмотреть, когда,  браво печатая строевой шаг, с лихой песней, он проходил по плацу напротив командирской трибуны. Слыхали, командир дивизии не раз говаривал: «Орлы! Вот с кого нужно брать пример!»
1074 год. Напряжённая международная обстановка, на границе не всё спокойно. По большим праздникам часто дивизион находился в полной боевой готовности. Сутками сидели в заведённых машинах, сменяя друг друга на время приёма пищи и сна. К счастью, это случалось не часто.
Ночи осенние на Дальнем Востоке  кажутся ещё темнее и промозглее, чем у нас, здесь. То ли от близости  Тихого океана, то ли влияние всё тех же сопок сказывалось, с их вечно холодным камнем,- не знаю, но многим служивым климат не подходил. Намаявшись за день, было очень приятно вечером, после отбоя, растянуться в полный рост на кровати, в тепле, и увидеть сны о родном доме, как  будто и тёмной, холодной ночи – нет.
Вот в одну из таких ночей, когда глубокий сон давно уже объял всех, противно-прерывисто задребезжал тревожный звонок и замигала красная лампочка боевой тревоги. Через пять минут весь дивизион стоял по полной выкладке. Командир в полевой форме и плащ-палатке  стоял перед строем, строго и придирчиво оглядел всех, потом сказал: «Товарищи солдаты и сержанты, нужны пять добровольцев!»
Разморённые сном и теплом казармы, про себя мы проклинали всё на свете, но возможность заработать отпуск домой толкнула человек двадцать сделать шаг вперёд. Из этой двадцатки командир выбрал пятерых наиболее сильных, остальным скомандовали отбой. В эту пятёрку попал и мой дружок Сашка Вашурин.
В дивизион добровольцы явились утром. Перемазанные в пыли и копоти, уставшие, они получили у старшины сухие офицерские пайки и по стакану спирта, после чего целые сутки отдыхали. На все наши вопросы отвечали односложно: «Военная тайна!».
К тайнам нам в дивизионе было не привыкать, но, тем не менее, всех нас так и подмывало узнать: а чем же занимались добровольцы? Ведь даже работа с боеголовками не была настолько засекречена. Не раз я подъезжал к дружку Сане с этим вопросом, а он всё отшучивался и ржал, как жеребец. Но однажды не выдержал, видя, что отпуска не видать, как своих ушей, взяв с меня слово, что я никому не скажу, Вашурин мне рассказал:
-С вечера командир с офицерами завалили кабана в распадке, а на технике не подъедешь. Вот и решили воспользоваться солдатской силушкой.
Так что охотничьи тайны бывают более секретными, чем военные.
Александр Лысов

Традиции не нами придуманы и не нам их нарушать

В нашем дивизионе, как и в любой воинской части, существовала традиция: дембеля должны были оставить о себе добрую память.
Подходило время демобилизации, а нас перебросили из временных щитовых казарм в стационарные, но, как обычно, до конца не достроенные. То ли денег не хватило, то ли решили тренировать солдат на выживаемость и смекалку – нам это не ведомо, но предположения были…
Возникли они, когда по приказу командира дивизии трёхэтажную пехотную казарма в течение недели перекрасили поочерёдно из белого в жёлтый, потом в зелёный и, наконец, в ядовито-малиновый цвет. Но на этом комдив не остановился и приказал выкрасить снова в белый цвет. Было непонятно – как маляры сумели перекрыть всё это месиво  красок снова белым цветом и зачем это делалось?
Предположения предположениями, но выбирать дембельский аккорд нужно. Выбор был широкий: настилать полы, штукатурить и белить стены, утеплять потолки, рыть яму для канализации…
Набралось нас, дембелей, человек шестьдесят. Долго мы обсуждали: за какое дело приняться. Но вдруг кто-то сказал:  «Ребята, а ведь кубатура ямы как раз – 60 метров. Что стоит здоровому мужику выкидать один кубометр земли , когда на учениях окопы в полный профиль  копать приходилось». На том и порешили. Тем более, что  всем почудилось в этом какое-то предзнаменование: 60 и 60.
Командир привёл нас на зелёную лужайку возле казармы. Вот здесь, ребята, и нужна нам яма. Инструмент получите у старшины. Прапорщик Артёменко встретил нас радушно.
-Что ж, дело хорошее, молодцы! Вот берите ломы, кирки, лопаты.
-Да не нужны нам кирки и ломы, лопат хватит.
-Ну смотрите, вам виднее, - пожал плечами прапорщик.
С шутками и подначками  мы быстро сняли слой дерна и работа пошла …
Но через полметра, однако, стали попадаться камушки пуда по два, а на метровой глубине лопаты окончательно упёрлись в камень. Вот тут – то мы и поняли, зачем Артёменко нам ломы и кирки предлагал. Каждый сантиметр давался с трудом.
Все дембеля уже были дома, а мы ещё всё рыли яму. Кое-как дорыли до половины. Пришёл командир.
-Ладно, шабаш. С обеда пошлю сапёров. Будем рвать.
Вот так, под салют взрывов и каменный дождь мы и отбыли домой. Так что не всё просто, что простым  кажется.
Александр Лысов