Мне лет десять было (1983 г), когда кто-то из взрослых подарил приспособление для вязания. Я думаю, что этим подарком они хотели обеспечить себе немного спокойного времени, когда я сижу и вяжу, а не реализую очередной свой план, коих у меня всегда было громадье. Причем в таком количестве, что я повзрослел раньше, чем успел реализовать все, хотя очень к этому стремился. Я вообще, во всяких пакостях был очень целеустремленным мальчиком. Об этом красноречиво говорят шрамы, начиная от щиколотки и заканчивая макушкой. Все, что между ними, тоже в шрамах. Но, я так считаю, что лучше иметь шрам на теле, чем на мозге.

Так я о вязании. Приспособа представляла из себя две пластмассовые планки, которые скреплялись между собой. У каждой планки были выступы. Нужно было нитку по хитрой схеме наматывать на эти штуки, а потом специальным крючком снимать с выступов. И опять мотать и опять снимать. И так до морковкиного заговенья. Вязанное изделие потихоньку появлялось между планок, которые соединяясь между собой, имели неширокую щель. В общем, уровень интеллекта для овладения прибором, допускался с нулевой отметки.

Скажу честно, приблуда для вязания меня заинтересовала, в основном возможностью, не напрягая свой молодой ум, связать что-нибудь грандиозное. Я сразу взялся за сложную задачу и начал вязать нитками двух цветов. Сначала красным, а потом белым. По моей затее это должен быт быть Спартаковский шарф, на зависть всем.

Но, почему то, из под моих рук вышел шедевр, больше похожий на писюн кысёныша-олигофрена.

Сантиметров двадцать грязно-серой штуки, венчающейся красной головкой. Мой вязаный шарф свернулся в трубочку под действием неконтролируемых, загадочных процессов, происходивших, помимо моей воли где то внутри него и уныло лежал на столе, пока тетки, мамкины подружки, по очереди тыкали в него пальцем, полушепотом что то говорили друг-другу на ухо, о чем то смеялись и краснели при этом.

Это сейчас бы я дал им фору в глумлении над результатом творчества, но тогда мне было даже немного обидно, что старательно вывязанный (да черт с ним, пусть будет он) крысиный писюн, не вызывает должного восторга. Хотя, поначалу, это должно было быть шарфом, но писюн, тоже не плохо. Тем более, что чуть погодя меня начали заинтересованно пытать, каким образом я придал изделию столь двусмысленную форму.

Как показало расследование теток, изделие в процессе вязки надо было очень аккуратно подтягивать к выходу. Но я, томимый желанием поскорей получить результат, тянул его изо всех сил, вот только что не пассатижами. Ну, он и принял такую, эротическую позу.

Следующий раз я был умнее, опытней и осторожней. Все из тех же красных и белых ниток я вязал шарф. Родители вздохнули с облегчением и ушли смотреть телек. Белая болонка Филимон, подозрительно глянул на меня и, на всякий случай, нассал в угол. Но я ничего этого не видел, я вязал.

Прошло три дня. Ниток было много и они все никак не заканчивались. Родители, не веря своему счастью, уже не вздрагивали вечерами и даже убрали валерианку обратно в аптечку. А нитки все тянулись и тянулись.

Впервые я заподозрил, что делаю что то не то, когда отложив вязание, пошел в туалет, запутался в шарфе и забыв как держать равновесие, стукнул лицом пол. Филимон, уже не глядя на меня, автоматически нассал в углу и скрылся под кроватью.

Но нитки еще были и их надо было довязывать.

Второй раз подозрение пришло вместе с батей, когда он заглянул в комнату, увидел мой красивый шарф, вздрогнул щеками и тихо вышел. Обычно он был более разговорчив и поэтому, его молчаливое убытие несколько встревожило меня. Филя тоже встревожился и направился в угол.

Наконец нитки кончились. Я вынул изделие из планок, завязал последний узелок и довольно вздохнул полной грудью. Это был вздох человека только что закончившего трудное дело. Филимон тоже вдохнул и как то без желания нассал в углу.

… Долго молчали родители глядя на шарфик, который лежа на полу, хитросплетенной кучкой и доставал им почти до колена. Я, краснея от смущения за грядущую похвалу, торжественно расправил шарфик по комнате. Четыре-двадцать – как то напряжённо, произнес в пустоту батя.

- Что «четыре-двадцать?» - не понял я.
- Длина. Четыре-двадцать. Батя всегда был немногословен, а тут, видимо и слов было не подобрать.

И да, он ошибся буквально на пару сантиметров. Длина шарфа, рожденная на моем искреннем энтузиазме, превышала все мыслимые размеры. Что бы носить его традиционным способом, не могло быть и речи. Когда я попытался доказать, что не все так плохо и шарфик вполне моден и носибелен и накрутил его на шею, то Филя даже до угла не успел добежать. В общем, при желании, можно было надеть носки, брюки и этот шарф. Рубашки, жакеты и прочие куртки при его наличии были уже как то не нужны. Шарфа хватало, что бы обмотать шею, тело и часть зада.

Но не все так и плохо. Когда у меня родился племянник, его зимой заматывали в мой шарф, потом укладывали этот красно-белый кокон в санки и спокойно транспортировали по морозу в садик.

© Copyright: Сергей Кобах, 2017