Елена Кабардина

Мой сын живёт совсем не так, как я,
он не поёт со мной печальных песен,
мир образов ему не интересен,
и слов его не манит полынья.

Он по субботам курит свой кальян
и слово «очень» заменил безликим «мега».
Когда-то он любил конструктор «лего»,
а нынче – дам, хотя не донжуан.

Он любит рассуждать и объяснять
мне эту жизнь и все её законы.
Я пью вино – он виски пьёт с лимоном.
Мне ближе осень, а ему – весна.

Бросает вещи, как всегда, везде.
Бывает груб всерьёз или для виду.
Но знаю, никому не даст в обиду
и не оставит близкого в беде.

Ему прощают всё и все кругом,
а шутки повторяет вся округа.
Он может быть поверенным и другом
и под рукой согреть, как под крылом.

Он смотрит эпатажное кино
и носит элегантную одежду,
но часто снится трогательно-прежним
весёлым и смешным «веретеном».

Он всё ещё улыбчив и открыт,
с чувствительной, как в детстве, белой кожей,
но мы теперь так мало с ним похожи,
и он со мной так редко говорит…

Мне кажется порой, что я ему
не очень-то уже необходима,
что взгляд его скользит всё чаще мимо,
не потакая взгляду моему.

Мой сын живёт совсем не так, как я.
В своём упрямстве он почти несносен.
Но, боже, дай ему счастливых вёсен
и жизни – ярче, лучше, чем моя