Держу в руках конверт с полоской красной.
Он не писал мне писем ни когда.
Он рядом был,и было все прекрасно.
И верилось,что будет так всегда.

Но время улетает без возврата.
Щекастый мой малыш мужчиной стал.
И по повестке от военкомата
Он в строй под автомат армейский встал.

"Все хорошо, мамуль, не беспокойся.
Почти привык. Немого устаю.
Ты верь в меня и за меня не бойся!
Я с честью службу пронесу свою!"

И капают слезинки на страницы.
И наполняется душа тоской.
В мальчишеские вглядываюсь лица
На фото глянцевом,лежащем под рукой.

Совсем юнцы... Обритые головки.
И шейки тонкие. И ушки лопушком.
И автомат в руках такой неловкий.
Храни, Господь, их под своим крылом!

Служи,сынок! В тебя мы свято верим!
Пока вы там,спокойно спит народ.
И помни,что всегда с открытой дверью
Твоя семья тебя с любовью ждет!

Елена Кабардина

Мой сын живёт совсем не так, как я,
он не поёт со мной печальных песен,
мир образов ему не интересен,
и слов его не манит полынья.
Он по субботам курит свой кальян
и слово «очень» заменил безликим «мега».
Когда-то он любил конструктор «лего»,
а нынче – дам, хотя не донжуан.
Он любит рассуждать и объяснять
мне эту жизнь и все её законы.
Я пью вино – он виски пьёт с лимоном.
Мне ближе осень, а ему – весна.
Бросает вещи, как всегда, везде.
Бывает груб всерьёз или для виду.
Но знаю, никому не даст в обиду
и не оставит близкого в беде.
Ему прощают всё и все кругом,
а шутки повторяет вся округа.
Он может быть поверенным и другом
и под рукой согреть, как под крылом.
Он смотрит эпатажное кино
и носит элегантную одежду,
но часто снится трогательно-прежним
весёлым и смешным «веретеном».
Он всё ещё улыбчив и открыт,
с чувствительной, как в детстве, белой кожей,
но мы теперь так мало с ним похожи,
и он со мной так редко говорит…
Мне кажется порой, что я ему
не очень-то уже необходима,
что взгляд его скользит всё чаще мимо,
не потакая взгляду моему.
Мой сын живёт совсем не так, как я.
В своём упрямстве он почти несносен.
Но, боже, дай ему счастливых вёсен
и жизни – ярче, лучше, чем моя