Помню в военкомате форму выдали… Берцы, штаны, китель, бушлат…
Кальсоны какие-то, белугу, кое как все это натянул, штаны завернул наверху ремнем-большие, просил по меньше-не дали… Бушлат тяжеленный казался, ватный.
Голова болит с похмелья, поначалу во всем этом даже пошевелиться сложно было, а уж в туалет сходить да к и то проблема. Потом сидели в каком-то большом зале на стульях, вот там понял, что все, эпизодец. Ни куда от туда уже не денешься. Какой то олень потерял телефон, перевернули все, все карманы обшарили, оказалось что он был у него в кармане бушлата. Показали как воткнуть кокарду в шапку. некоторые сразу сломали у них усы, пришлось без кокард ходить. Двигались все как медведи, неловкие, неуклюжие. Кто-то постоянно штаны подтягивал, кто-то уже натер ногу с непривычки жестким берцем. Много звонили, тогда почему то так хотелось слышать голос родных. Пришел какой то офицер. Начал орать матом, дико казалось поначалу. Построили всех, велели заправиться, холодно тогда было на улице, воротники у бушлатов подняли, шапки завязали под подбородком. Выдали военики, вышли на улицу. Через хриплый динамик где-то на крыше военкомата заиграл марш « Прощание славянки» Кривой строй направился к вокзалу. Было много гражданских. Мама рядом пыталась идти, как всегда сунула какой-то кулек , я положил его в карман. Фотоаппараты сверкали вспышками, идти не ловко было, берцы скользили, да и к форме не привык еще, хотел найти в толпе своих, голову еле повернул, да и сзади кто-то толкался. Перед поездом опять всех построили, посчитали, дали пять минут на прощание. Закурил, какой то особенной эта сигарета показалась.. Обнялся со всеми, все желали добра и говорили что дождутся. Сели в поезд. Вот тут то стало до боли грустно. Смотришь на них из окна. они кричат что-то, руками машут, мелочь бросают в стекло… потом тронулся поезд, друзья бежали по перрону, так хотелось обратно к ним, не передать то чувство когда сидишь в поезде а за окном они, а поезд увозит тебя в странное путешествие, длинною в год. вот так началась моя служба…